Перехламок - Страница 37

Нагревающая спираль светилась тускло-красным, будто воспаленная. Горячее она бы уже не стала, поэтому я подхватил кастрюлю за ручку и вылил воду в тазик для мытья. Пар валил мне в лицо. Я дважды зачерпнул рукой воду и выплеснул себе на голову. Это было так же приятно, как вкус «Дикой змеи». Я протер мокрыми руками лицо и попытался собрать мысли в кучу.

Когда я прошел сквозь ворота во время того последнего ужасного обхода, я оставил Перехламок, как мне теперь вспомнилось, затененным. Йонни запустил большие дуговые светильники еще в светофазу, и я тоже сделал, что мог, но когда уходил, то мне в голову лезли мрачные мысли о тусклом освещении вокруг. Но когда последствия тьмы сказались по-настоящему, меня здесь уже не было.

На Греймплаце и Циклоповой площади начались драки. На Колокольном пустыре ограбили четырех торговцев. Толпы беженцев попытались штурмом взять ворота у лебедочного порта и на дороге Высокородных. На фермах Кишкодера погибло с дюжину человек, и еще четверо — — на грибном огороде отца Вилферры, что у подножия Черной Кучи. Когда ушла вода, а потом к ней присоединился и свет, люди испугались, что город уже на последнем издыхании, и этот страх чуть было не реализовал сам себя.

Последней соломинкой был неудачный бунт на водокачке на задворках Шарлатауна. Много криков, чуток мордобоя, люди достали один-два ножа и пистолет, а потом двое охранников у крана пару раз выпалили в воздух и еще пару — в тех, кто еще стоял с оружием в руках. Толпа ломанулась кто куда, еще нескольких при этом потоптали, но на этом все, в общем-то, и закончилось. Через пять минут те, что похрабрее, снова встали в очередь с бочонками, ведрами и деньгами наготове.

Но это была водокачка, которая принадлежала отцам, и это дало Таю повод. Гильдеец Тай был тем самым гладеньким ублюдком, которого я слушал в бункере, и именно он заставил отцов города спустить Стальноголовых с поводка. Они тут же набросились на беженцев, и кого не поубивали, тех рассеяли и прогнали с глаз долой, потом вернулись за стены и принялись обрабатывать город. Городскую стражу — настоящую стражу — отправили на Черную Кучу охранять отцовскую цистерну, и, без их вмешательства, шайки Стальноголовых просто ходили от одного проблемного места к другому и отстреливали там всех, кто сопротивлялся, и всех, кто не успел сбежать. А потом Тай вылез из бункера и приказал стражникам повесить на Греймплаце и трех больших воротах клетки с теми нежелательными личностями, что пережили зачистку.

Почти целую светофазу Стальноголовые правили Перехламком, пока через Черную Кучу не заявился Гарм Хелико, и тогда в ворота вошли Разжигатели. Еще неделю назад перехламщики видели лица главных Разжигателей на объявлениях о розыске, ну или, по крайней мере, лица масок, которые они никогда не должны были снимать. Мастер Фольк, лидер, и брат Хетч, который натворил столько злодеяний, что за его голову обещали большие деньги отсюда и до Чернокраса. Разжигатели прошли мимо Высокого купола, и через Денежный мост, и возле бункера их приветствовал отец города Стоуп с официальным манифестом в руках. Если посмотреть на плакат, извещающий о прибавлении в городской страже, можно увидеть неровный шрифт поверх того места, где раньше находилась надпись «Разыскиваются», прямо над лицами Кавдоров.

Перехламок станет полем боя. Черт, да он уже практически им стал. Может быть, уже пора уходить прочь.

Сзади донесся лязг, будто кто-то пытался открыть дверь. Я прислушался, но никто меня не позвал. Я пожал плечами, плеснул воды в лицо и вылил пригоршню на исцарапанную грудь. Порезы, которые мне подлечили в караване Сафины, хорошо заживали. Еще один глоток «Дикой змеи» помог мне не думать о том, что сейчас может происходить с Сафиной.

— Жизнь в подулье, вот и все, — сказал я себе вслух. Мой голос звучал слегка неразборчиво. Жизнь в подулье. В подулье случались такие вещи, о которых лучше не думать. Неважно, заслужил ты их или нет. Сафина, наверное, не заслужила того, что с ней произошло. Йонни сказал, что толпа выгнала из Высокого купола сестру Гарма Хелико с ее маленьким сыном. Они тоже, наверное, этого не заслуживали. И не думаю, что моя сестра заслуживала… но я все еще был достаточно трезв, чтобы вытеснить эту старую боль из своего сознания. Я ушел от нее много лет назад.

Позади меня загрохотала дверь, и я прокричал что-то бессвязное в ответ. Говорил больше не я, а «Дикая змея». Я помог ей, выпив еще. Стука больше не было. К черту их. Одна из причин любить мои апартаменты — это большая тяжелая дверь.

Вода в тазу была серо-черная и уже остывала, пол вокруг него был забрызган смытой грязью. Я покачнулся, скинул штаны и с решительностью, которая принадлежала скорее бухлу, чем мне, плеснул еще воды в кастрюлю. Мне припомнился тот разговор с Нардо, что-то про гребаных богачей-фонарщиков, которые могут себе позволить плескаться водой, и я захихикал, наклоняя таз в маленькую сточную канаву, что уходила в дальнюю стену. Я попытался сказать «дорогая штука!», но у меня не получилось выговорить. Тут ведь есть и вода Нардо, попытался напомнить я себе, но мысль быстро выскользнула из головы.

В зеркале для бритья отразилось мое бледное тело в серых разводах там, где я более-менее смыл грязь. Я принялся обрабатывать живот, пах и ноги, сфокусировавшись на этом, насколько позволяло опьянение. Вокруг моих стоп расползалась лужа цветом почти как нефть. Опять это со мной. Гарм Хелико ускользал сквозь трещины в сознании, как дым сквозь пальцы. Был только один человек, которого я мог нормально вспомнить, когда пил.